¹ Университет Турку, кафедра археологии, Турку, Финляндия

University of Turku, Department of Archaeology, FIN-20014 Turku, Finland

² Финская Академия Наук, Хельсинки, Финляндия

Finnish Academy of Science and Letters, Mariankatu 5 FIN-00170 Helsinki, Finland

³ Университет Оулу, факультет естественных наук, кафедра геологии, Оулу, Финляндия

University of Oulu, Institute of Geosciences, Department of Geology, P.O. Box 3000 FIN-90014, Oulu, Finland

Эта обширная область северной Русской Карелии (территория Республики Карелия, Российская Федерация), простёрлась от Белого моря до восточной границы Финляндии (рис. 1, 2). По-фински её называют Виенан Карьяла (Vienan Karjala), а по-русски - Беломорская Карелия. В английском языке обычно используются термины Виена Карелия (Viena Karelia) и Двина Карелия (Dvina Karelia); последнее название будет использоваться в этой статье [в литературе также широко распространён термин Архангельская Карелия. В переводе статьи мы будем использовать название Беломорская Карелия как более привычное современному отечественному читателю - прим. перев.].

Основные культурные эпохи в Карелии представлены в табл. I. В Беломорской Карелии найдены стоянки эпох мезолита (8800 - 5000 гг. до н.э.) и неолита (5000 - 1800 гг. до н.э.), а также признаки заселения в эпоху раннего металла (1800 г. до н.э. - 300 г. н.э.).  Похожая  ситуация  со  стоянками  бронзового   и   начала  железного   веков   наблюдается  в

Авторам известны лишь две единичные находки, относящиеся к железному веку, сделанные во всей Беломорской Карелии. Одна из них, обнаруженная на берегу залива Каклолакша озера Среднее Куйтто ¹, является известным бронзовым украшением эпохи крестовых походов, изображающим глухаря (Huurre, 2006). Кроме глухаря из Ухты ², насколько известно, есть ещё одна находка железного века, которая, как и первая, находится в коллекции Национального музея Финляндии. В 1942 году школьный учитель В.И. Ээрикяйнен (V.I. Eerikäinen) обнаружил лыжи на берегу озера Белое (Valkeajärvi) ³, что в 20 км на северо-северо-запад от Ухты (Itkonen, 1947; КМ/su № 5405) (рис. 3). Позже возраст лыж был определён в 930 ± 45 лет назад (Su-2424), что позволило датировать их 1040 - 1155 кал. гг. н.э. (вероятность 68.2 %, OxCal v4-0-5; Bronk Ramsey, 2008) ⁴. Лыжи также относятся к эпохе крестовых походов, то есть к последнему периоду железного века по финской хронологии. Белозёрские лыжи принадлежат к так называемому Ботническому типу или типу C1 по классификации Манкера ⁵, который был в употреблении в течение очень длительного периода, с доримского железного века (около 500 г. до н.э.) до "этнографического времени" (Taavitsainen, Vilkuna & Forssell, 2007).

Равномерное распределение саамских географических названий говорит о том, что саамы некогда заселили Беломорскую Карелию, однако трудно определить принадлежность любых находок, ассоциирующихся с ними. Исторические источники появляются позже. Демографические источники показывают, что вплоть до 1600 г. саамские поселения всё ещё охватывали более половины Беломорской Карелии. Редкие поселения карел возникли, вероятно, в XIV веке, хотя первая письменная информация об их существовании появилась лишь в конце XVI столетия.

С 1590 по 1620 гг. западный периметр Беломорской Карелии по-прежнему принадлежал лесным саамам, хотя их зимние деревни были расположены редко. Ухта (1588) и Войница (1620) известны как саамские деревни на озёрах Куйтто, но первая была заселена карелами к 1597 г. Вокнаволок, старейшая деревня на озере Верхнее Куйтто, был основан около 1600 г. и Войница - между примерно 1620 - 1635 гг. (Археология Карелии, 1996; Pöllä, 1995; Polla, 2001; Polla, 2003).

Опубликованы две относящиеся к делу пыльцевые работы, касающиеся южной части Республики Карелия. Это сообщения о земледелии в двух местах на Заонежском полуострове в северной части Онежского озера (рис. 2). Возле Пегремы самое раннее присутствие культурных злаков (Cerealia) датируется 3800 кал. г. до н.э., что является современным культуре гребенчатой керамики, традиционно считающейся неземледельческой доисторической культурой (Zvelebil, 2004). Начало расчистки земель для постоянного возделывания датируется концом XIII века. Сильное увеличение пыльцы коноплёвых (Cannabaceae) (конопля/хмель) и культурных злаков (Cerealia) было отнесено примерно к 1450 кал. г. н.э. (Vuorela et al., 2001). На острове Кижи (рис. 2) проба из Мошгубы показывает начало постоянного земледелия в 784 - 978 кал. гг. н.э. (1140 ± 50 Le-6531), а проба из Шлямино датирована 996 - 1208 кал. гг. н.э. (950 ± 110 Le-6796), другими словами, конец железного века и эпохи викингов и крестовых походов, соответственно (Лаврова и соавт., 2005). В Эссойла (Сямозеро) радиоуглеродная дата из минеральной почвы показывает начало возделывания примерно с 1000 г. н.э. (Экман и Журавлев, 1986), но хронологическая связь датированного образца и пыльцевой последовательности по-прежнему проблематична (Taavitsainen, Ikonen & Saksa, 1994).

Южнее, на Карельском перешейке, в Приладожье, в Саво и центральной Финляндии, большое количество водоемов и болот в настоящее время исследуются с целью получения палеоэкологической информации. Палинологические данные свидетельствуют о воздействии пыльцы, относящейся к каменному веку и рубежу каменного и бронзового веков, в области бореальных хвойных лесов. Показано, что самые ранние, незначительные признаки земледелия датируются концом каменного века и позже. Непрерывное возделывание земли началось на незначительном уровне в первые столетия нашей эры, в некоторых случаях примерно в середине первого тысячелетия и больше всего в эпохи викингов и крестовых походов (IX - XIII вв. н.э.). Подлинная интенсификация возделывания - явление средневековья (около 1300 - 1500 гг.) (Taavitsainen, Simola & Grönlund, 1998; Taavitsainen, Vilkuna & Forssell, 2007; Simola, 2003; Alenius, 2007; Alenius, Mikkola & Ojala, 2008).

Республика Карелия относится к таёжной лесной зоне с выраженным континентальным  климатом, характеризующимся

Отбор керна донных отложений был произведён в центральной части небольшого залива озера Верхнее Куйтто ⁹, расположенного в непосредственной близости от деревни, в точке с координатами 65°11' 08.25" с.ш., 30°18' 17.38" в.д. (рис. 4b, 4c). Закрытый залив имеет размеры 500 × 600 м; глубина воды точке отбора керна составила 8.7 м. Согласно Prentice (1985), пыльца на озёрах такого размера будет иметь, в основном, экстралокальное и региональное происхождение (с расстояний в пределах от 20 м до 2 км и от 2 км до 200 км, соответственно). Отбор керна был проведён с замёрзшего озера в апреле 2004 года с использованием поршневой трубки конструкции Кулленберга, оснащённой гидравлическим ключом, с приводом от двигателя (Putkinen & Saarelainen, 1998). Пробоотборник, прикреплённый к поршневой трубке, представлял собой 6-метровую трубку из полиэтилена высокой плотности с внутренним диаметром 63 мм и толщиной стенки 2 мм. Для облегчения проникновения в толщу озёрных отложений были использованы свинцовые грузы. Был получен 6-метровый керн отложений. Горизонтальная слоистость пробы указывает на то, что пробоотборник проникал в отложения вертикально, что очень важно для палеомагнитных измерений и интерпретации.

Количество органического вещества определялось как потери при прокаливании (ППП). Образцы сушили в течение ночи (при 105°C) и прокаливали при температуре 550°С в течение 2.5 часов. Объемная магнитная восприимчивость измерялась в лаборатории с 20-мм интервалами с использованием поверхностно-сканирующего прибора Bartington MS2E1.

Хронология керна донных отложений основана на палеомагнитном датировании. Кроме того, с помощью ускорительной масс-спектрометрии (УМС) были получены две радиоуглеродные даты. Для радиоуглеродного датирования с применением УМС были взяты образцы толщиной 1 см с глубин 50 и 65 см. Переход от радиоуглеродного возраста к калиброванным календарным годам проводили с помощью программы радиоуглеродной калибровки CALIB версия 5.0.2 (Stuiver & Reimer, 1993) с набором калибровочных данных intcal04.14c (Reimer et al., 2004).

Палеомагнитный метод датировки основан на ориентации мелких магнитных минеральных частиц параллельно преобладающему магнитному полю Земли во время осаждения; таким образом, отложения содержат запись прошлой естественной остаточной намагниченности (ЕОН) вековых вариаций магнитного поля Земли (например, Thompson & Oldfield, 1986). Отбор проб донных отложений для палеомагнитных измерений и проверки стабильности ЕОН проводили согласно Saarnisto & Saarinen (2001).

Для палеомагнитного датирования керны донных отложений разделяли на части, которые помещали в стандартные пластиковые ёмкости объёмом 7 см³, с зазором около 5 мм между образцами, чтобы свести к минимуму нарушения осадка. Из-за используемого метода отбора керна, не было возможности ориентировать трубки керна к географическому северу; поэтому данные склонения относительны. Измерения ЕОН и безгистерезисной остаточной намагниченности (БОН) проводились в палеомагнитной лаборатории Геологической службы Финляндии с использованием СКВИД-магнитометра 2G-Enterprises Model 755-R, оснащённого внутренними катушками, размагничивающими переменным полем. В процедуре датирования кривые наклонения/склонения для керна из Войницы визуально сопоставлялись с эталонной кривой для построения хронологической последовательности для пробы из Войницы. Эталонная кривая получена для образца из центральной Финляндии. Датированный по годичным слоям осадков керн донных отложений из озера Наутаярви имеет хронологию, установленную по подсчёту слоёв, с оценённой погрешностью менее ± 1 % (Ojala & Tiljander, 2003).

Слои керна для пыльцевого анализа брали, начиная от поверхности до глубины 332 см, с 2-см разрешением между 5 и 120 см и, в основном, с 4-см разрешением ниже 120 см (см. Bennett & Willis, 2001). Подготовку пыльцевых образцов проводили стандартным образом: КОН, ацетолиз и обработка HF (Berglund & Ralska-Jasiewiczowa, 1986). Глицерин, содержащий сафранин, добавляли к пыльцевым образцам для окрашивания и приготовления к микроскопированию.

В слоях керна было обнаружено около 700 пыльцевых зёрен древесных пород (AP). Идентификация видов пыльцы проводилась на основе публикаций Erdtman, Berglund & Praglowski (1961), Faegri & Iversen (1989), Moore, Webb & Collison (1991), Reille (1992), Reille (1995), а также с помощью эталонной коллекции пыльцы и спор, хранящейся в Геологической службе Финляндии. Номенклатура пыльцы и спор принята в соответствии с Moore, Webb & Collison (1991). Процентные содержания пыльцы древесных пород [= AP, включая ель (Picea), сосну (Pinus), берёзу (Betula), ольху (Alnus), лиственницу (Larix)], пыльцы недревесного происхождения (NAP) и пыльцы широколиственных деревьев [= QM, включая орешник (Corylus), вяз (Ulmus), дуб (Quercus), липу (Tilia), граб (Carpinus), ясень (Fraxinus), бук (Fagus)] были рассчитаны от основной суммы наземных пыльцевых зёрен [P = AP + NAP + QM]. Доли пыльцы водных растений и спор были рассчитаны из сумм P + aquatics и P + spores. Обработка биостратиграфических данных и построение диаграмм производились с помощью программ TILIA и TILIA GRAPH (Grimm, 1993) и POLPAL (Walanus & Nalepka, 1999).

В целом колонка донных отложений длиной 350 см представляет собой сапропельную массу с содержанием органических веществ от 2 % до 6 % (рис. 7). В самой нижней части отобранного керна (от 350 до 160 см) значения ППП, в основном, остаются в пределах от 3 % до 4.5 %, а магнитная восприимчивость колеблется, в основном, от 30 до 40 × 10^-5 (СИ), однако тенденция к снижению магнитной восприимчивости видна между 190 и 160 см, где её значения падают ниже 30 × 10^-5 (СИ). Между 160 и 118 см значения ППП резко увеличиваются, оставаясь между 4.5 % и 6 %. На этих же уровнях существует общая тенденция к снижению магнитной восприимчивости, значения которой постепенно падают от в среднем 30 до 20 × 10^-5 (СИ).

Самая верхняя часть колонки отложений, от 118 см до поверхности, образует чётко определённые участки, а в целом характеризуется при снижении ППП и уменьшением магнитной восприимчивости (от 64 до 12 × 10^-5 (СИ)). На 118 см есть очень чёткая граница и по ППП, и по магнитной восприимчивости; так ППП уменьшается от примерно 6 % до менее чем 3 %, а магнитная восприимчивость вдруг подскакивает от менее чем 30 до 60 × 10^-5 (СИ) (рис. 7). Наименьшие значения ППП измерены в слоях между 118 и 85 см (ППП - между 2.4 % и 3.4 %). В этих же слоях кривая магнитной восприимчивости достигает наивысших значений (> 40 × 10^-5 (СИ)). Над слоем с наименьшими значениями ППП (между 118 и 85 см), в слое между 80 до 70 см, наблюдается короткий период повышенных значений ППП (ППП > 4 %) и пониженных значений магнитной восприимчивости (≤ 23 × 10^-5 (СИ)). В слоях от 68 до 17 см значения магнитной восприимчивости сильно колеблются между 34 и 16× 10^-5 (СИ). Это же относится и к значениям ППП (3 - 4 %). Только в самой верхней части отложений, выше 16 см, значения магнитной восприимчивости становятся постоянно ниже 20 × 10^-5 (СИ), а значения ППП достигают величин больше 4 % (рис. 7).

Выше 120 см (около 300 г. н.э.) происходят некоторые незначительные изменения в составе пыльцы. Пыльца щавеля (Rumex) в это время появляется чаще в сочетании с незначительным снижением пыльцы ели (Picea). Выше примерно 100 см (около 600 г. н.э.) крапива (Urtica) и вереск (Calluna) встречаются чаще. На глубине 106 см (около 500 г. н.э.) обнаружено одиночное пыльцевое зерно рода ячменя (Hordeum). Выше примерно 65 см (около 1100 г. н.э.), количество пыльцы ели (Picea) снижается значительно; ива (Salix) показывает рост, а щавель (Rumex) и гвоздичные (Caryophyllaceae) (мокричник) теперь встречаются регулярно, наряду с заметным увеличением присутствия полушника озёрного (Isoetes lacustris) и полушника щетинистого (Isoetes echinospora).

Первая опрёделенная находка пыльцы культурных злаков, в данном случае ржи (Secale), была сделана на 46 см (около 1440 г. н.э.). Выше 40 см становится очевидным резкое сокращение доли пыльцы берёзы (Betula) - от примерно 35 % до около 27 % - при одновременном доли пыльцы увеличении сосны (Pinus) - с 40 % до 50 %. В этом же слое керна количество пыльцы злаковых (семейство мятликовых) резко возрастает вместе с количеством спор полушника озёрного (Isoetes lacustris). Пыльца семейства коноплёвых (конопля/хмель (Cannabis/Humulus)) фиксируется более или менее постоянно, а количество пыльцы щавеля (Rumex) к тому же несколько возрастает. Хронологически это соответствует примерно 1500 г. (рис. 10). Пыльца ржи (Secale) затем отмечается регулярно с 16 см (около 1800 г.) и далее, вместе с пыльцой семейства цикориевых (Cichoriaceae). Пыльца ячменя (Hordeum) отмечается постоянно только выше 14 см.

Воздействие человека явно зарегистрировано в минерогенной летописи отложений. Защищённый узким проливом водоём, окружённый крутыми холмами, по-видимому, оптимален для сбора локальной и экстралокальной пыльцы. Вполне вероятно, что поля были расчищены на глинистых склонах, поросших лесом с преобладанием берёзы и ольхи, в непосредственной близости от залива.

В неолите, который представлен самой нижней частью керна отложений (320 - 250 см), сосна (Pinus) и берёза (Betula) остаются основными породами деревьев, в то время как ель (Picea) и ольха (Alnus) присутствуют на уровне 10 - 15 % и 5 - 10 % соответственно. С началом эпохи раннего металла, то есть с 1800 г. до н.э., заметных изменений в составе пыльцы не происходит. Бореальные деревья по-прежнему составляют основную часть в пыльцевых данных, а присутствие пыльцы травянистых растений отражает естественную растительность вокруг озера. Флора, обнаруженная по найденной в исследовании пыльце, характерна для бореальных таёжных лесов. Единственным заметным изменением является увеличение количества спор полушника (Isoetes) с начала эпохи раннего металла, которое потенциально может указывать на нарушение водосбора и увеличение эрозии вокруг озера (Vuorela, 1980). Тем не менее, данные ППП и магнитной восприимчивости не дают оснований для поддержки этой интерпретации. Не наблюдается никаких видимых серьёзных изменений в значениях ППП и магнитной восприимчивости. ППП остаётся постоянно между 3 % и 4.5 %, а восприимчивость, в основном, колеблется от 30 до 40 × 10^-5 (СИ) (рис. 7).

Начиная примерно с 300 г. н.э. и далее, наблюдается явное изменение в среде осадконакопления, которое вполне может быть связано с присутствием человека в окрестностях озера. Изменение в осаждении проявляется как внезапное увеличение магнитной восприимчивости и снижение ППП. Высокая магнитная восприимчивость в озёрных отложениях связана с укрупнением размера частиц в формируемых отложениях и может быть использована к тому же для заключений об изменениях интенсивности эрозии в пределах водосбора (Dearing et al. 1987; Thompson & Oldfield, 1986). Снижение ППП также указывает на усиление эрозии в пределах водосбора (Simola, 2000). Пик значений восприимчивости и снижения ППП совпадают с незначительным снижением доли пыльцы ели (Picea) и более частой встречаемостью щавеля (Rumex). Можно предположить, что вырубка еловых лесов вызвала увеличение поступления крупных частиц в озеро. Подсечно-огневое земледелие было традиционным финским способом очистки земли для возделывания, и оно являлось частью аграрной экономики в восточной Финляндии вплоть до нового времени (Soininen, 1974). Так называемый "huuhta" - метод подсечно-огневого земледелия - использовался в смешанных лесах с преобладанием хвойных пород старше 40 лет. Помимо увеличения открытости ландшафта, повторяющиеся выжигания изменяли структуру леса в сторону преобладания лиственных деревьев (Soininen, 1974).

Признаки возможного антропогенного воздействия в дальнейшем усилились, начиная примерно с 600 г., так как крапива (Urtica) и вереск (Calluna) начинают встречаться часто, а около 500 г. зарегистрировано даже одиночное пыльцевое зерно рода ячменя (Hordeum). Стоит отметить, что крапива (Urtica), вереск (Calluna) и щавель (Rumex), которые встречаются все вместе на более регулярной основе начиная с 300 - 600 гг., все являются потенциально переносимыми на большие расстояния таксонами, и их присутствие не обязательно означает изменения землепользования в непосредственной близости от озера (Hjelle, 1998; Mazier et al., 2006). Данные ППП и магнитной восприимчивости, однако, свидетельствуют в пользу версии о локальных антропогенных воздействиях. После внезапного снижения значений ППП и увеличения значений магнитной восприимчивости около 300 г., значения ППП продолжают оставаться на низком уровне и величины магнитной восприимчивости остаются высокими. Фактически самая низкая величина ППП измерена между 300 и 800 гг., что указывает на усиление эрозии в бассейне (Simola, 2000). После этого всплеска эрозии длительностью около 500 лет, данные ППП и магнитной восприимчивости свидетельствуют об упадке землепользования между около 900 и 1000 гг., на что указывает повышение ППП и снижение магнитной восприимчивости.

Начиная с 1100 г., свидетельства человеческой деятельности в пыльцевых данных становятся сильнее. Более заметное снижение пыльцы ели (Picea) предполагает воздействие человека, вероятно, сведение лесов в окрестностях озера. Оба параметра - ППП и магнитная восприимчивость - сильно колеблются, что указывает на нестабильные условия дренажа склонов холмов. Изменение в землепользовании, по-видимому, явилось причиной увеличения эрозии вокруг озера, что следует из повышенных значений количества спор водных растений полушника озёрного (Isoetes lacustris) и полушника щетинистого (Isoetes echinospora) и уменьшения значений ППП. Эти виды, в частности полушник озёрный (Isoetes lacustris), предпочитают озёра с твёрдым песчаным дном, хотя полушник щетинистый (Isoetes echinospora) будет расти и в озёрах с мягким песчаным дном (Hämet-Ahti et al., 1984). Исследования на юге Финляндии показывают, что увеличение эрозии и, как следствие, накопление минерального вещества на дне озера делает более благоприятными условия для роста полушника (Isoetes). В этих исследованиях, однако, два типа микроспор полушника (Isoetes) не различались (Vuorela, 1980).

Датировка первой пыльцы, принадлежащей к типу культурных злаков (рожь (Secale)), относит начало земледелия к 1440 г. Фаза активизации землепользования зарегистрирована в пыльцевой диаграмме начиная с 1500 г. и далее - как уменьшение общей доли пыльцы деревьев и резкое увеличение доли пыльцы травянистой растительности, особенно злаковых, вместе с ростом доли полушника озёрного (Isoetes lacustris), что указывает на увеличение эрозии. Несмотря на это, пыльца ржи (Secale) регистрируется регулярно только начиная с 1800 г. и позже, а ячменных (Hordeum) пыльцевых зёрен обнаружено в общей сложности только шесть штук, в самых верхних 14 см, начиная примерно с первой половины XIX века. Наличие или отсутствие представителей пыльцы культурных злаков само по себе, однако, является недостаточным индикатором начала земледелия из-за разных свойств рассеивания ржи (Secale) и ячменя (Hordeum). Низкая пыльцевая продуктивность и свойства рассеивания ячменя (Hordeum) явились причиной того, что этот тип пыльцы недостаточно представлен по сравнению с опыляемой ветром и хорошо рассеиваемой рожью (Secale) (Vuorela, 1973; Donner, 1984; Bakels, 2000).

Последние 4500 - 4300 лет в Северной Европе характеризовались всё более и более холодным и влажным климатом (Seppä, Hammarlund & Antonsson, 2005; Ojala et al., 2008). В пыльцевых данных образца из Войницы тенденция охлаждения климата позднего голоцена видна как тенденция к снижению процентного содержания пыльцы широколиственных деревьев, особенно орешника (Corylus), дуба (Quercus) и вяза (Ulmus). Однако из-за северного местоположения (65° с.ш.), общая доля пыльцы широколиственных деревьев составляет менее 5 % от общего количества пыльцы наземных растений по всей колонке отложений. На основании данных об одновременных изменениях в составе отложений (снижение процентного содержания пыльцы ели (Picea) и распространение пыльцы щавеля (Rumex) начиная с 300 г. н.э. и позже), вполне вероятно, что в течение последних примерно 2000 лет основные особенности растительной жизни управлялись не климатом, а влиянием возрастающей роли человеческой деятельности в пределах водосбора озера и его окрестностей.

В целом, результаты из Войницы согласуются с ранее полученными результатами для Восточной Финляндии (Taavitsainen, Simola & Grönlund, 1998; Taavitsainen, Vilkuna & Forssell, 2007). В приходе Уукуниеми (Uukuniemi) и в современном городе Миккели (Mikkeli), например, исследования с использованием пыльцы ржи (Secale) как одного из индикаторов показали, что подсечно-огневое земледелие практиковалось вокруг местных озёр начиная с 300 - 600 гг. н.э. и позже (Alenius & Laakso, 2006; Alenius, Mikkola & Ojala, 2008). На северном архипелаге Ладожского озера, на острове Риеккалансаари, прямое доказательство начала выращивания зерновых культур так же датируется приблизительно 600 г. (Alenius et al., 2004). Заметная интенсификация сельскохозяйственной деятельности на Риеккалансаари регистрируется около 1200 г., в то время как период наиболее интенсивного землепользования приходится между 1700 и 1850 гг.

Эти ранее полученные результаты пыльцевого анализа из Республики Карелия и Восточной Финляндии подтверждают относительно непрерывные факты влияния человека в каменном веке и в эпоху металла. Остаётся вопрос: почему археологическое подтверждение пыльцевых данных для эпохи металла не только в Беломорской Карелии, но и во всей Фенноскандии, либо скудное или полностью отсутствует? Использование керамики прекратилось или было значительно сокращено в обширных районах Фенноскандии около 300 г. н.э., но это не даёт полного объяснения такой археологической невидимости. Для конца железного века и для Средних веков археологические, палинологические и исторические источники согласуются; это время, когда были созданы центры поселений и расширилась колонизация, с введением нового подсечно-огневого метода и появлением нового сорта ржи, известного по-фински как "kaskiruis" (буквально, "подсечно-огневая рожь"; Orrman, 1991). Это, однако, не объясняет отсутствие мест поселений, относящихся к среднему железному веку и концу раннего железного века. Ближневосточные по происхождению сельскохозяйственные культуры к тому времени должны были адаптироваться к холодному климату, почвам Фенноскандии и белым ночам.

Что касается введения сельского хозяйства, то и Беломорская Карелия и Фенноскандинавская бореальная зона, по-видимому, представляют собой исключение. После внедрения земледелия обычно тотчас же следует экспоненциальный рост населения. В упомянутых двух областях, однако, зарегистрирован длительный временной лаг между ранней земледельческой активностью и конечным сельскохозяйственным взрывом (сельскохозяйственная граница, см. также Zvelebil, 1998). Существуют различные теории об этом явлении, которые подробно обсуждались. Они включают относящиеся к окружающей среде, экологические, связанные с климатом, культурные и социально-экономические причины. Во-первых, длительный промежуток времени, возможно, был необходим для эволюции оптимально продуктивных сортов хлебных злаков (в частности, ржи) до соответствия специфическому климату района и особенностям почвенных условий, возникших в ходе расчистки путём выжигания (Taavitsainen, 1994; Taavitsainen, Simola & Grönlund, 1998; Taavitsainen, Vilkuna & Forssell, 2007; и ссылки там). Во-вторых, редкость почв, богатых илом и глиной, пригодных для земледелия, возможно, препятствовала расширению сельского хозяйства, применяющего методы более подходящие к условиям где-нибудь в других местах (ср. Orrman, 1991). Это объяснение, однако, не действует в окрестностях Войницы, где поля могли быть относительно легко расчищены до илистой глины, то есть мягкой глины, содержащей до 10 % органических веществ, которая осела на дне озера Куйтто и оказалась на суше в результате изостатического поднятия. Причины могут быть культурные, а также и экономические. Внутренние области Фенноскандии были районами экономических интересов для южных и западных земледельческих народов, которые получали дары дикой природы от народов, занимающихся собирательством, для снабжения ими международных рынков. Отношения были взаимными и экономически выгодными, а граница между этими двумя экономическими группами, использующими различные экологические зоны, была стабильной на протяжении веков (Taavitsainen, Vilkuna & Forssell, 2007).

Одним из возможных объяснений быстрого расширения полевого земледелия является тёплый средневековый климат около 1000 - 1200 гг. (Briffa, 2000). Граница лесов в горах Кольского полуострова, например, была на 70 м выше, чем в настоящее время. Это означает, что вегетационный период был почти на 1°C теплее (Kremenetski, Vaschalova & Sulerzhitsky, 1999). Поскольку температура вегетационного периода является лимитирующим фактором для полевого земледелия в Беломорской Карелии, эта разница в 1°C существенна.

В настоящее время причины недостатка археологического материала эпохи металла и длительного временного лага между самой ранней земледельческой активностью и конечным сельскохозяйственным взрывом остаются неизвестными. Палеоэкологическое исследование, проведённое в Войнице, тем не менее, показывает, что в этом районе было постоянное население за несколько веков до появления письменных свидетельств.